С самого начала Серебренников был в своем политическом проявлении мало приятен. В начале 10-х, когда мы горели за демократические реформы и ходили на протесты, Серебренников поставил пьесу «Околоноля» в Театре Табакова, приписываемую Суркову, позже был назначен в театр им. Гоголя и уволил старую труппу. Хорошее начало для большой карьеры в Москве – сделать неолиберальную реформу в культурной институции и заслужить похвалу начальства. Потом для команды Гоголь-центра настали печальные последствия, но осадок об их удачном старте остался до сегодняшнего дня. Серебренников тогда — это Богомолов сегодня, разве что масштаб и уровень цинизма немного поменьше, впрочем, тогда и не было войны в Украине. На Серебренникова ходила московская публика, которая могла себе позволить дорогие билеты на скандального режиссера. Уверен, что большая ее часть сейчас молчит и идёт получать эстетическое наслаждение поменьше куда-нибудь еще, например, в Театр на Малой Бронной. И, все-таки, постановка «Вия» стала для меня чем-то другим, чем я мог предположить прежде. Я не хотел идти на «Черного монаха» и не пошел бы на «Вия», но сначала услышал много ненависти в адрес Серебренникова в знакомых кругах, потом был протест украинского комьюнити, а потом мне случайно достался билетик в театр Талию на Гауштрассе (вторая площадка театра Талия в районе Альтона) – решил рискнуть и пошел.
Этот спектакль по мотивам повести Гоголя, про войну в Украине и русского солдата, но отнюдь не героического, которого показывают в военных сводках, или жалостливого, как его представляют некоторые критики Серебренникова, а солдата-преступника, которому авторы дают похоже только один путь к искуплению – это увидеть самому свои преступные деяния. В постановке несколько нарративов, много цитат и очевидно реальных диалогов. Комбинация четырех языков в постановке такова, что они друг друга дополняют и делают ее доступной для разноязычной публики. Текст актёры и актрисы повторяют на разных языках по два раза, как сами за собой, так и иногда друг за другом, что не мешает, а только усиливает через тавтологию риторический эффект – по крайне мере так работает для тех, кто все языки понимает.
Первая сцена начинается с обгоревшего спортивного зала в сельской школе, где в углу лежит дрожащий от страха (русский) солдат (Филипп Авдеев). Он знает, что сделал и что его может ждать за это только скорая расплата. В зал входят трое братьев, полных ненависти к оккупанту. Он убийца и вор, и они это знают. Они придумывают ему казни, но никто из них не готов их выполнить. Представить расплату, пожелать ее и исполнить не одно и тоже, хотя этот пленный солдат по сюжету военный преступник — он убил их сестру-панночку (Роза Тормайер). До своего финального монолога в конце спектакля солдат молчит и при любом случае пытается сбежать.
Когда казалось фантазии насилия постепенно иссякли в зал входит дед (Фальк Рокштро). Это и его внучку убил солдат, но не понятно, если дед это осознает в полной мере. Он просит и заставляет солдата почитать ей, чтобы она была счастлива, чтобы она улыбнулась. Когда все уходят панночка встает из гроба, но в этом не чувствуется никакой мистики. Кажется, что ее пробуждение – это бредовое видение самого солдата. Далее сцены сменяются одна за другой без связи с повествовательной линией оригинальной гоголевской повести. Солдат пытается сбежать или прячется, братья возвращаются с матерью солдата (Виктория Мирошниченко), чтобы она его опознала. Мать забирать его не хочет, тогда она не получит свои гробовые. Потом следует сцена с рассказами (украинских) местных жителей, которые пережили массовые расстрелы (российской) армии. Рассказанное насилие становится представимо и одновременно ведет к ощущению ужаса и беспомощности. Большинство персонажей имеют двойные роли: братья – они же жители и демоны. Вий, адский шоумен, он же убитый горем отец. Панночка, убитая внучка, сестра, но в какой-то момент и возлюбленная солдата в Ромео-Джульетте-комплексе.
В спектакле озвучено много гендерного насилия против мужчин – генитальное увечье, фантазии о мужском изнасиловании, психологические унижения. Хотя солдат, очевидно, собирательный образ, в нем угадывается тот самый осужденный в Украине российский сержант Вадим Шишимарин, который убил в Сумской области по приказу своего командира, 62-летнего мирного жителя Александра Шелипова. В своем финальном монологе солдата-убийцы, который он рассказывает путанно, как бы в состоянии сильного аффекта, тем не менее прослеживается линия неуставных отношений и действия под нажимом. Этот солдат убивает, чтобы отстали. Ему легче убить, чем отстоять себя и свое собственное право на личность. Солдат не вызывает ни жалости, ни особого интереса как психологический характер. Он в как-то мере банален и стереотипен. Понять его полностью в финальном монологе невозможно.
В глазах других персонажей, а возможно и авторов спектакля, он выглядит тоже довольно одномерным. Для жены-Джульетты – он стереотип мужа и отца, для мамы – источник дохода и путь к получению стиральной машины, для сослуживцев – салага, которого можно бесконечно эксплуатировать и унижать, для своих врагов он достоин только смерти. Последний шанс себя познать даёт ему только дед панночки, но солдат его не использует. Он смог только замотать себе глаза книгой, чтобы не видеть Вия – то зло, которое он сам сотворил. Освободить «освободителя» невозможно, если только он сам этого не сделает. Единственный напрашивающийся из истории способ – это узреть свои преступления, понять что сделал и взять за это ответственность. Так, кажется, подводит Серебренников в «Вие», но для подавляющего большинства россиян в нашей реальности эта логика пока не стоит в перспективе. Они сами только жертвы «мирового господства коллективного Запада».
Перед выходом в Талию в соцсетях у меня в ленте всплыло Рутуб-видео с Шаманом, поющим российских гимн. Расставив мужественно ноги в черных лосинах, он инсценировал на сцене всенародное единство. Его белые дреды – символ идентичности, украденной у Черного движения, казались такими же фальшивыми, как и его поза энергично расставленых ног победителя музыкального олимпа.
Теперь, после спектакля, мне представляется, что пока серебренниковский солдат сидит в своем простреленном театральном аду, россиянам будут бесконечно показывать зацикленных патриотических «шаманов» в их построенном собственными руками аутентично русском адике, по крайне мере до тех пор, пока они не прекратят войну и убийства.
Украинские активистки на протесте перед театром упрекали Серебренникова в сразу нескольких грехах. По крайне мере из того, что можно прочесть в их комментариях и публикациях на страничках в социальных сетях – это упрёки в том, что Серебренников пытается вызвать жалость к солдату-агрессору, подменяет роли жертвы и преступника, нечувствителен к страданию украинского народа.
У меня нет сомнений, что все это можно почувствовать и увидеть, если смотреть на постановку ангажированным активистским взглядом. Современное искусство сегодня всегда провоцирует, но должно ли оно быть морально взвешенным? Тем не менее на два несоответствия сценарному факту, о которых часто слышешь, стоит обратить внимание. Их драматург спектакля, Богдан Панкрухин, в своем инстапосте отвергает. По его замыслу в спектакле нет «украинских солдат» и там никто не пытает «русского». Очевидно, что авторы не ставили своей целью кого-либо дегуманизировать или расчеловечивать.
«Вий», театр «Талия на Гауштрассе», Гамбург
Постановка: режиссер Кирилл Серебренников, драматургия Богдан Панкрухин, сценография Елена Булочникова, костюмы Шалва Никвашвили.
Актёры и актёрки: Филипп Авдеев, Берндт Граверт, Йоганнес Гегельман, Паскаль Годус, Виктория Мирошниченко, Фальк Рокштро, Роза Тормайер, Александр Яценко.
Пресса и рецензии:
DW Артем Иванов: Российско-украинский «Вий» в Гамбурге: как такое возможно?
NDR Katja Weise: Premiere am Thalia Theater: Kirill Serebrennikov inszeniert «Der Wij»
Nachtkritik.de Falk Schreiber: Schaut nicht hin!
Ютубер Віталій Гордієнко, который ведет канал «Загін Кіноманів» сделал видео под названием «Зашквар украинских актёров! Нашли «хорошего россиянина»!», где собрал «медиальный дискурс» на Серебренникова. Главный посыл «украинцы» не должны работать вместе с «россиянами». Автор в том числе шельмует Панкрухина и Яценко за их работу с «русскими». В украинской патриотической прессе спектакль представляется как часть русской военной пропаганды. Российская принимает вызов и накручивает дальше.
Фотографии с премьеры.
Фотограф: Fabian Hammerl
Работа над текстами требует много времени, поэтому всегда буду рад за посильную поддержку!
Сделайте единоразовое пожертвование
Делайте пожертвование ежемесячно
Делайте пожертвование ежегодно
Выбрать сумму
Или укажите желаемую сумму
Мы ценим ваш вклад.
Мы ценим ваш вклад.
Мы ценим ваш вклад.
ПожертвоватьЕжемесячные пожертвованияЕжегодные пожертвования
Драпо Лаве 